Игорь Гриньков - Откровения судебного медика [сборник]

— Отдайте мою руку, пожалуйста!

Тут настала очередь следователя изумленно округлить глаза и отвесить челюсть; обе руки у девушки были на своих местах. Он увлек странную посетительницу в свой кабинет и приступил к расспросу, на официальном языке — получению показаний. В результате беседы зверское преступление с расчленением трупа превратилось в анекдот.

Девушка оказалась студенткой второго курса Ставропольского медицинского института. Перед новогодними праздниками, собираясь на несколько дней домой, она взяла под расписку на кафедре нормальной анатомии препарат руки, изготовленный из трупа, чтобы основательно подготовиться к предстоящему зачету. Днем она усердно штудировала материал, используя наглядное пособие, а на ночь поместила ценный экспонат в холодильник для пущей сохранности.

Утром, после новогодней ночи, мучимый жаждой отец открыл холодильник и в ужасе отпрянул, увидев отрезанную конечность. С величайшей брезгливостью, взяв тряпочку, он выбросил руку на улицу через балконную дверь, после чего залпом выпил стакан водки и впал в забытье.

Показания студентки тщательно проверили. На кафедре нормальной анатомии подтвердили ее слова, после чего рука была возвращена владелице. Думаю, что и нынешнее поколение студентов-медиков изучает особенности строения человеческого тела по этому препарату.

(Эту историю поведал мне майор милиции в отставке Сергей Степанович Стахнов, тот самый дежурный следователь ГОВД, занимавшийся делом «об отрезанной руке».)

г. Элиста, май, 2007 год

Одно время стала чуть ли не дурной модой тенденция, когда некоторые ушлые, лишенные комплекса тургеневских барышень, девицы (нехорошие девушки) попытались превратить статью Уголовного Кодекса об изнасиловании в нечестный способ зарабатывания денег, решив таким образом улучшить свое материальное положение.

Запомнился такой случай. Две молодые леди-очаровашки явились после полуночи в ночной бар и уселись за свободный столик. Заказ они сделали по-минимуму: кофе, минералка, сигареты. Тот же час вокруг столика наших героинь началось настоящее броуновское движение, основу которого, как читатель прозорливо догадывается, составляли парни и молодые мужчины. На скромном столе запенилось шампанское, появились жюльен из грибов, балык и прочие деликатесы. Отбоя от желающих потанцевать не было.

Наконец, в четвертом часу утра наши подруги отбыли с двумя молодыми людьми на такси на квартиру последних, наверное, чтобы в шахматы поиграть.

Зато наутро на столе дежурного следователя прокуратуры лежало два заявления об изнасиловании наивных девушек двумя сексуальными маньяками, обманным путем заманившими невинные жертвы в свое жилище-притон.

Экспертиза показала, что на телах прекрасных вакханок не имелось ни единой ссадины, царапины или кровоподтека. Зато их «нежные» места были переполнены мужской семенной жидкостью.

Тогда следователь вынес, на мой взгляд, совершенно справедливое решение, отказав в возбуждении уголовного дела.

Кстати, одна их фигуранток в течение года была трижды «изнасилована» подобным образом.

г. Элиста, май, 2007 год

Некоторые официальные процессуальные документы настолько не соответствуют установленной форме, что скорее напоминают оригинальную, самобытную прозу, нежели казенную бумагу. Видимо, их составители с трудом подавляют в себе страсть к писательскому творчеству, но эта страсть прорывается то тут, то там на страницах различных протоколов.

В связи с этим вспоминается один протокол осмотра трупа на месте происшествия. Следователь с дотошностью живописал обстановку квартиры, лежащий на кровати исколотый ножом труп, залитый кровью, многочисленные раны, покрывающие его тело. Заканчивался протокол поистине душераздирающей сценой:

«…У кровати на стуле сидит трупова жена и горько плачет…»

г. Элиста, май, 2007 год

В 80-е годы в нашей республике практиковал некий травматолог, которого, как показала жизнь, на пушечный выстрел нельзя было подпускать к операционному столу.

Тогдашнее наше здравоохранение, особенно сельское, нынче модно называть кондовым, но не следует забывать о том, что в те времена даже в некоторых участковых больницах производились хирургические операции. Поэтому будем объективны при сравнении.

Суть события далекого прошлого заключается в том, что в одной такой больничке оказался пациент без определенного места жительства, без родственных и дружеских связей, у которого началась сухая гангрена левой ноги. Консервативные мероприятия в таких случаях, что мертвому припарки, и только ампутация пораженной конечности может спасти человека. Для этой цели из района был вызван травматолог, о котором идет речь.

Рассказывает врач-анестезиолог, дававший наркоз оперированному больному:

— Пока я занимался своими делами, Мокеевич очень быстро ампутировал конечность и уже накладывал швы на культю. Но когда я присмотрелся внимательнее, то обомлел. Он отрезал… здоровую ногу! У меня даже волосы на голове зашевелились!

Передав медсестре бразды правления по выведению пациента из наркоза, разъяренный анестезиолог, не снимая халата, помчался за своим коллегой, который стремглав юркнул из операционной в коридор. Догнав незадачливого травматолога в конце коридора, он оскорбил его действием, то есть сильно пнул ногой в место, расположенное ниже спины. Мокеевич завизжал поросенком, приговоренным к шашлыку, а врач-анестезиолог обрушился на него с гневной тирадой.

Приказом главного хирурга Минздрава Мокеевич был отлучен от оперативной травматологической практики: первый случай в республике. Его нигде не принимали на работу по этой специальности. От уголовного преследования его спасло то обстоятельство, что больной оказался бесправным бомжем, и у него не было родственников, которые могли затеять судебную тяжбу.

А что же пациент? Придя в себя на следующее утро, он с недоумением спрашивал медперсонал:

— А ногу-то здоровую зачем отрезали?

Но тут вступили в силу неизведанные законы природы, от которых сильно попахивало мистикой. Больная нога, вопреки всем медицинским канонам, неожиданно стала заживать. Пришлось только удалить совсем почерневшие, омертвевшие пальцы.

Невольно на ум приходит мысль, а может, этот уникальный метод лечения сухой гангрены — новаторский, и его следует увековечить, назвав, например, операцией «по Мокеевичу».

Что касается пациента, то по выписке из больницы он получил новенький костыль, чтобы лихо орудовать им в мусорных баках.

г. Элиста, 2007 г., июнь

В одном небольшом медицинском учреждении главный врач собрался в отпуск. На время своего отсутствия он решил оставить исполнять обязанности руководителя своего заместителя по оргметодработе, моложавую даму, пришедшую в специализированную клинику из санитарных врачей.

В последний день перед отпуском в кабинете главного собрались: новоиспеченная назначенка, главный бухгалтер и заведующая отделом кадров. Шеф, отдавая последние распоряжения, одновременно накладывал резолюции на документы, лежащие перед ним в папке. Сидящая ближе всех к патрону будущая временная руководительница обратила внимание на то, что на некоторых бумагах он оставлял короткие формулировки: «ОК. В приказ», «ОК. К исполнению».

Желая сделать приятное начальнику, она комплиментарно промурлыкала, поправляя при этом короткий рукав блузки, чтобы он не закрывал кокетливую «татушку» на обольстительном плечике:

— Как оригинально и современно вы пишете резолюции, Харитон Васильевич: «О’кей, в приказ», «О’кей, к исполнению». Можно, я иногда тоже так буду делать?

Шеф озадаченно сдвинул очки на лоб и очень внимательно и пристально посмотрел на свою заместительницу: уж не смеются ли над ним?

Заведующая отделом кадров не без оттенка пренебрежения процедила:

— Тамара Валерьевна, вы ошибаетесь. Харитон Васильевич из соображения экономии времени пишет сокращенно — «Отделу кадров».

— Что вы говорите, а я думала «О’кей»! — искренне изумилась легкомысленная и. о.

Непонятным образом слух об этом анекдоте просочился за начальственные двери и пошел гулять по кабинетам и ординаторским, и вызвал шквал веселья среди сотрудников. Говорят, что одна женщина-врач так хохотала, что с ней приключился конфуз; пришлось застирывать интимную часть туалета.

Имеется серьезное предположение, что кличка «О’кей» приклеится к бедной «исполняющей обязанности» до самой пенсии.

г. Элиста, июнь, 2007 год

Эта история совсем старинная, она произошла в конце 70-х годов. Мораль ее проста: в серьезных делах шутки не всегда уместны, особенно когда они касаются медико-правовых вопросов.